Добыча была загнана, мгновенно умерщвленная, не успев даже пискнуть. Кейтлин удовлетворенно хмыкнула, по привычке бросив взгляд на Люцифера, нашла глазами его глаза, и лапы почти напряглись, готовые сорваться в сторону фаворита, чтобы вместе бок-о-бок с ним вернуться в шахты с уловом, однако ее опередили. Словно тень, преследовавшая её в потаённых страхах и тисках ревности, возле фаворита живо нарисовалась Ронья, занимая внимание кобеля безраздельно. И хотя овчарка сделала вид, что ее это не волнует, отвернувшись и резко озаботившись происходящем вокруг, внутри неё досадливо сжалось сердце при виде этих двоих вместе так близко. В голове невольно вспылили последние слова ротвейлера: «я готов защитить каждого, кто в этом нуждается, и ты не будешь выбирать, кому я должен помочь, а кому — нет,—» и снова царапнула суку изнутри, словно когти.

«Я не какая-то влюблённая безликая сука из сброда, — скрипнула зубами овчарка, чувствуя, как невольно в груди поднимается огонь, опасно крутясь вокруг подсознания, — если он хочет сохранить доверие между нами и мое расположение к нему, значит ему придётся сделать выбор. И я не стану подталкивать его к этому решению сама. Пусть сам выбирает, кто ему дороже.»

В какой-то момент ей показалось, что хвост, неистово мечущийся за спиной, выдаст ее с потрохами, а взгляд, пристально наблюдающий за шепчущейся парочкой, прожжет в их затылках дыру. А затем ушей коснулся голос. Кейтлин удивленно встрепенулась, заметив, что Люцифер направляется прямо к ней, и окинула кобеля недоверчивым взглядом.

— Да? — она прищурилась, заметив на вечно угрюмой морде ротвейлера тень смятения. — Конечно, мой фаворит, — без единых промедлений согласилась сука, обезоруживающе улыбнувшись и проводив взглядом отправленную восвояси ищейку. — а что Ронья нам не составит компанию? — провокация. Кейтлин обмахнулась распушившимся хвостом, не удержавшись от саркастичной ухмылки, но дальше последовала за другом бесприкословно, не отрывая от его морды пристального взгляда. От Кейтлин не могло укрыться, в каком напряжении Люцифер находился, сосредоточенный явно не на приятном времяпрепровождении с ней, будто.. будто что-то пытался сказать?

«Наверное снова будет меня упрекать в том, как я несправедлива к Ронье. Я не выдержу этих жалостливых дифирамб о том, какая она бедная-несчастная и какая нелегкая у нее судьба. Мы все сюда пришли не от хорошей жизни.»

— Только давай ты не будешь снова рычать на меня лишь за то, что у меня есть глаза. К тому же, я доверяю им больше, чем своим ушам.. — сразу же перехватив инициативу возможного разговора, овчарка настойчиво вгляделась в карие глаза Люцифера, ожидая прочитать в них уже знакомый и понятный ей гнев или недовольство. Но кобель быстро отвел взгляд, заставив Кейтлин непонимающее нахмуриться, а затем удивленно моргнуть, не сразу осознав смысл сказанных им слов.

Люцифер признался, что скучает по ней, — по ним, беззаботным и не скованным долгом перед стаей, своей безраздельной преданностью альфе, — и сердце суки, кажется, даже пропустило удар, на мгновение сбившись с ритма.

— Я тоже, — Кейтлин выдохнула наверное слишком громко, когда теплое дыхание кобеля всколыхнуло шерсть на ее шее, заставив сморщить носик, пряча довольную, счастливую улыбку.

— Я запутался. — ожидаемо. В отличие от Кейтлин, привыкшей жить в сжигающем вихре чувств, зависимой от сиюминутных порывов и желаний, Люциферу любое проявление эмоций было чуждо. Кейт всегда держала свою душу открытой перед ним, но вот душа ротвейлера оставалась для нее тайной за семью печатями. Тем не менее, она ценила его за честность и прямоту, оттого даже этот крохотный шаг к примирению не мог не тронуть ее ранимое сердце.

— Я могу помочь тебе распутаться, — Кейтлин медленно, с явной неохотой отстранилась от друга, и пушистый хвост мягко коснулся темного бока кобеля. — все гораздо проще, чем ты думаешь, Люцифер, — овчарка хитро улыбнулась и неторопливо принялась обходить ротвейлера полукругом.

Всё в Люцифере было замечательно, но он так редко принимал навязываемые Кейтлин правила игры. Это раз за разом заставляло её злиться и обижаться на него, но это же и подстегивало азарт. Может, в этот раз ей удастся задобрить друга? Ради этого сиюминутного желания она даже готова была забыть о том, на какой тяжёлой ноте они разошлись с Роньей и о своей ревности к далматинке.

— Просто скажи это, — прошелестела овчарка возле темного уха, обжигая его своим дыханием. — скажи, что тоже чувствуешь это притяжение между нами. Докажи, что я тебе не безразлична, — Кейтлин приподнялась на цыпочки, чтобы лизнуть кобеля в темную щеку, оставить на ней влажный след своего запаха.

Все внутри замерло в предвкушении этих заветных слов.

Кейтлин понимающе улыбнулась признанию ротвейлера, надеясь не выдать себя ускорившимся от волнения сердцебиением, что это вызвало. Она тоже не думала, что что-то или кто-то снова сможет заставить её тянуться к себе, как мотылёк тянется к ядовитому свету в человеческих домах. Сколько бы овчарка не убеждала себя, что совершенно самодостаточна, что не нуждается в постоянном внимании и одобрении Люцифера, но всё равно срывалась, находя отдушину в этих нескончаемых склоках. И в чём-то ещё между ними, что оба старательно прятали за колкостью и горделивостью.

— Не могу совершенно на тебя злиться.

Хриплый шёпот обжёг уши, и вдоль позвоночника пробежали мурашки. Кейтлин рвано выдохнула. 

— Мне нравится, когда ты злишься, — овчарка пожала плечами и мило улыбнулась. — лучше так, чем нежели ты сосредоточенный и холодный, совсем не замечаешь меня.

— Что мне сделать? Я готов на все, что угодно.

На несколько мгновений Кейтлин прикрыла глаза — такое наслаждение доставили ей слова друга. На одно короткое мгновение она подумала, неужели он правда мог? Всего лишь на мгновение, допустив малейшую возможность. Этого она и хотела, этих слов жаждала услышать в ответ на свои бесконечные упреки о Ронье. И Люцифер произнес их, пусть даже так поздно. Вот так, неосознанно заигравшись с сокровенными мечтами Кейт, он даже не представлял, сколь многое сука теперь готова была ему простить. Все сказанное и нечаянно обронённое было неважно, только пусть он сделает все, чего она пожелает.

— Хочу, чтобы ты доказал мне свою преданность, Люцифер, — она снова подалась ближе, мягко боднув кобеля носом в шею. — Чтобы ты доказывал её каждый день и каждую ночь.

В животе скрутился тугой узел, когда она поднырнула под подбородок самца и шагнула прочь с прежней тропы, маня Люцифера за собой в заросли папоротника, в сторону небольшой опушки. Последние отблески заката догорали на небосводе, и от земли уже веяло холодом, но Кейтлин с невероятным удовольствием завалилась на спину, примяв молодую траву. Кожа под шерстью горела, и она уже не пыталась скрывать сияющего блеска в голубых глазах. Прижав передние лапы к груди, овчарка взглянула на Люцифера снизу вверх и озорно улыбнулась.

— Давай не будем возвращаться сегодня в шахты.

Она, наверное, правда была слишком молода и легкомысленна, чтобы всерьез пытаться разгадать мотивы Роньи, как и сомневаться в доверии Люцифера, каким бы не был сильным страх по итогу оказаться преданной. Сейчас Кейтлин, будто игривое пламя на костре под натиском грубого ветра, легко сменила объект интереса. Она смотрела в родные карие глаза и чувствовала только распаляющийся жар в груди. Охота, добыча, долг, Клан — все это потом. Он наконец-то был в ее лапах.

Навсегда?

— Или, может быть, совсем сбежим? — в голубых глазах овчарки сверкнул огонек предвкушения. — Мы вдвоем могли бы столького достичь, Люцифер. Представь, ты и я? Создадим свою стаю, — Кейт мечтательно улыбнулась. — которая со временем, конечно, станет больше. Если ты перестанешь строить из себя порядочного пса и не будешь так откровенно противиться инстинктам, — сука укоряюще фыркнула, вспоминая, каким тяжелым становилось их общение в период течки. — Ну ладно. Если хочешь, можем позвать с собой Фараона и Батлера. Должен же кто-то меня развлекать, пока вы с Фараоном будете патрулировать наши территории и задавать взбучки нарушителям, — Кейтлин посмотрела на Люцифера уже куда более серьезным и осмысленным взглядом, наконец, для себя поняв, чего она на самом деле хочет. Каким она видит их будущее.

— Все, что угодно.

Кейтлин судорожно выдохнула и легонько боднула Люцифера носом в плечо. Слышать тихий вкрадчивый рокот ротвейлера было непривычно, слова его всё ещё звучали неоднозначно, но в голосе не слышалось и тени сарказма. Он будто бы сдался, обескураженный ходом овчарки. Удивлять она любила. Впрочем, как и добиваться своего.

— Не будем, — голос кобеля переменился, отдавая низкой хрипотцой, а ласковые прикосновения пробуждали в теле овчарки самую настоящую агонию противоречивых эмоций. Она не хотела оказаться в глупой ситуации, меньше всего желала быть высмеянной другом, занимавшим едва ли не главное место в её жизни. Однажды она рискнула, открывшись ему, и риск оказался оправдан. —Никаких шахт сегодня. Только ты, я и открытое небо,

Только он и она. Вдвоем под звездами, вдали от темных шахт и едкого запаха разлагающейся плоти. Игнорировать сладкое тепло в груди, перераставшее в жар - не раздраженный, как прежде, а тягучий и дразнящий, - было сложно, и сука в порыве прикусила шкуру на шее Люцифера, невзначай и игриво, почти провокационно.

— Куда ты хочешь сбежать.
— А разве важно, куда?

Удивление, граничащее с игривым возмущением, блеснуло в голубых глазах. Так и подмывало сострить, ляпнуть что-нибудь о Ронье и его несомненно важных обещаниях перед ней, но сука сдержалась. Злить Люцифера не хотелось, а вот безобидно поддразнить пожалуй. Он был предательски очарователен в своем упрямом и почти благородном желании защитить всех и каждого.

— Долг? Не смеши меня, Люцифер. Иногда мне кажется, что ты один в клане его соблюдаешь. У остальных мозги явно повернуты только в одну сторону, — овчарка испустила разочарованный вздох, наблюдая за переменой эмоций на морде кобеля, ожидая, взбесится ли он от такого предвзятого мнения, которого она никогда от него не скрывала. Если Люцифер когда-то пытался её убедить в возможных перспективах существования в рядах пожирателей, теперь точно поймёт, что это невозможно. Жизнь в клане для Кейт никогда не была спокойной, и почему-то ей казалось, что ротвейлер тоже не чувствовал себя в нем на своем месте, как бы не пытался ввести в нем какое-то понятие дисциплины. Этот сильный и волевой пес заслуживал большего. Мог достичь большего. Он сам мог стать лидером, вожаком, а не довольствоваться ролью подчиненного. Стоило ли говорить о создании пары и рождении щенков, которые в любой момент могут оказаться кормом для сородичей.

— О, прости, забыла, что твое целомудрие под тщательным контролем Мадары, — в голосе мелькнули смешливые нотки, даже если на деле эти правила задевали за живое, с каждым разом всё ощутимее и неприятнее.— Мне самой, может быть, попросить? — смело и нагло, Кейтлин на благосклонность даже не рассчитывала. — Думаешь, альфе правда есть дело до того, с кем развлекаются ее фавориты, пока она отсиживается в шахтах, обложившись кобельками на побегушках и выстроив в стае жалкое подобие иерархии? И еще этот союз с волками, — с пренебрежением протянула сука, пошевелив ушами, будто кто-то мог их подслушать. — Не удивлюсь, если мы начнем делиться с ними своей дичью или Мадара однажды решит отдавать им на растерзание негодных сук, — от этой мысли шерсть на холке зашевелилась, и овчарку пробрало отвращение.

— С тобой я бы нарушила все запреты, Люц, — тихий, вкрадчивый шепот коснулся уха кобеля, и Кейтлин ласково потерлась щекой о щеку друга. — Мне ли тебе рассказывать, как коротка и ничтожна наша жизнь в клане и что довольствоваться нужно только самыми лучшими и надежными связями, — теперь она намекала на себя, тактично списав со счетов Батлера и Фараона. Те не обидятся. — или никакими, — невзначай пушистый хвост коснулся крупа самца, когда Кейтлин, перекатившись через бок, слегка напрягла передние лапы, будто намереваясь прямо сейчас сорваться с места и уйти, но на самом деле сосредоточенная только на том, как менялось поведение ротвейлера.

— Но ты, конечно, в праве выбирать. В клане еще много беззащитных сук, нуждающихся в крепком плече, — снова провокация. — Готова поспорить, часть из них спит и видит, как бы завести от тебя пару симпатичных крепких щеночков.

Кейтлин только снисходительно фыркнула на пространственные рассуждения Люцифера о незавидных перспективах клана. Как бы самоотверженно он не рвался всех защитить, овчарке было хорошо знакомо это чувство — чувство значимости собственного положения. Неудивительно, что его не вдохновляли ее предложения о побеге. 

— Обо мне можешь не беспокоиться. Я в состоянии защитить свой хвост от полоумных кобелей, — слишком самонадеянно.

— Если ты хочешь уйти только из-за Роньи, то я готов доказать тебе свою преданность тем, что буду принадлежать только тебе. — Кейтлин задержала дыхание, вслушиваясь в размеренный тембр голоса.

Снова они вернулись к разговору о Ронье, и как же быстро Люцифер отказался от роли покровителя в её пользу. Или все такие нет? Кейтлин соврала бы самой себе, если бы сказала, что ей это не льстило. Всё-таки они с далматинкой были совершенно разными, и долгая игра в беззащитную жертву пестрой суке быстро надоедала.

— Все будет по законам Клана..

— Законы, — скептично фыркнула она, лишь слегка покачнувшись на дрогнувших лапах, когда Люцифер попытался сократить невзначай увеличенное ею расстояние.

Серьезность его намерений не могли обмануть, и все же на какой-то краткий миг овчарка успела уловить в карих глазах это сомнение. Действительно ли его желание скрепить их узы было искренним? Или он просто ее жалел? Кейтлин не могла знать наверняка, и легкое покалывание в груди уже заставило ее болезненно сморщиться и выдать эмоции. Что на самом деле они чувствовали друг к другу? Только ли привязанность? Азарт и соперничество? Обычный кокетливый интерес? Или влечение на уровне инстинктов? Люцифер был её другом - своеобразным, но всё же другом, — тем не менее, самым близким псом в жизни. Или Кейтлин просто привыкла к нему за столько лет дружбы, что не могла представить и дня без ревнивых взглядов и всплесков эмоций? Только ли привычка или всё же потребность быть рядом?

Люцифер соглашался с ней, но тут же осаждал любые ее фантазии и мечты их совместного будущего, а Кейт сидела молча, всё плотнее прижимая уши к затылку и ощущая ширящуюся пустоту в груди. Фаворит был нисколько на неё не похож, и овчарка понимала — всё это он говорил совершенно искренне, без капли притворства или намека на манипуляцию. Но неужели он бы не бросил все ради нее, как это сделала однажды она?   

Для Кейтлин все было просто: она была вынуждена остаться за бортом, где-то на заднем плане, будучи слепой рабочей силой и объектом удовлетворения животных инстинктов для кобелей. Для Люцифера же существовали только его долг перед кланом и обязательства перед альфой.

— Тогда нам наверное лучше оставить все, как есть. Я не хочу становиться между тобой и кланом, — Кейтлин пошевелила ушами, неохотно выдавив из себя эти слова. Он не должен был почувствовать слабости. Не должен был понять, как что-то переменилось внутри нее - самка совершенно не представляла, что с этим теперь делать. Ей необходимо было вернуть всё как было, возвратиться в исходную точку, переступить через собственную гордыню и признать, что она должна заставить себя остаться рядом с ним. Остаться рядом вопреки всему. Потому что без Люцифера всё это не имело смысла. Вся ее жизнь была без него жалкой и никчемной. Выбор был очевидным.

Рассвет, тем временем, занимался.   

— Возвращаемся? Думаю, в клане нас уже заждались, — тебя особенно.