Вороника бредет сквозь метель, пошатываясь. В этой буре для волчицы только мрак. Ее чутье не ловит никаких запахов, кроме обжигающего запаха холода, ее слух заполнен завыванием ветра. Ее зрение... Об этом можно и не упоминать. Даже те, кто видят хорошо, не смогли бы разглядеть что-то дальше собственного носа, а уж для Вороники все и вовсе застлано серой пеленой.
Остановись, отдохни, глупая волчица, - шепчет ей метель, - приляг на снежную подстилку, укройся пушистым одеялом. Ты и не заметишь, как уснешь. Сначала будет холодно, а потом - ничего. Что ты продолжаешь искать?
Вороника гонит эти мысли прочь, и продолжает идти, шаг за шагом, загребая лапами снег. За ней почти не остается следов их тут же укрывает пургой. За ней не остается запахов - их уносит ветром. Вороника знает, что будет идти, пока может, и пока может - отгонять смертельную песню вьюги.
- Милосердная Мать, - шепчет волчица, чтобы заглушить мысли, - если мне пора вернуться в Логово Твое, и Всевидящего Отца, я приму это. Но я пока могу идти и значит, на то тоже есть Ваша воля.
И, повторяя про себя эти слова снова и снова, Вороника делает еще шаг, и еще, и еще. Ее движения становятся все более неловкими, окоченевшими, вся она, под своей клочкастой шкурой, туго натянутой на ребра: сердце, которое бьется, лапы, которые идут, и голос, который твердит молитву.
- Милосердная Мать... - снова начинает волчица, - Всевидящий Отец...
Ветер вбивает слова обратно в глотку, но он не может развеять их в разуме Вороники.
- Милосердная Мать... - шепчет Вороника и спотыкается. Она падает - это самое худшее. На то, чтобы встать, сил нужно больше, чем на то, чтобы идти.
- Всевидящий Отец, - с усилием выталкивает в метель волчица и поднимается. И снова бредет.
Ее нос упирается во что-то жесткое, твердое, но она не чувствует боли. Скорее по наитию, чем осознанно, волчица ведет мордой влево и вправо. Твердое простирается везде, твердое - это вечность. Вороника прижимается к твердому боком и идет вдоль него. Возьми она другую сторону, она не дошла бы до двери, не в силах обойти дом и замерзла прямо возле спасительного тепла. Но, Отец и Мать направляют ее своей волей лучше, чем направил бы даже зоркий глаз, и свернув за угол, Вороника видит темный проем выбитой двери, из которой веет теплом. Ни о чем не думая, она входит внутрь. Желание оказаться как можно дальше от холода и смерти, что он приносит, ведет ее дальше, через еще одну дверь. Там, запнувшись лапами об мягкое, пахнущее пылью, Вороника падает, грохоча костями об дерево. Подтянувшись из последних сил, она вползает на тряпку целиком, не заботясь ни о том, что это за место, ни о том, кому оно принадлежит. Она сворачивается клубком, прячет нос у живота, и проваливается в глубокий сон.
Ветер ярится за стенами, но он уже не может догнать волчицу.

Отредактировано Вороника (2023-08-17 20:12:37)

Вороника спит без снов, точнее ее сны - такая же серая муть, как и то, что она видит с рождения. Ее сны - больше голоса, чем видения. В какой-то момент в сон врывается холодный ветер, и волчица ежится, подбирая под себя окоченевшие лапы как можно теснее. Порыв прекращается, но она все еще - комок костей и жил под худой шкурой. В сон приходит чье-то движение, но для волчицы оно все еще - часть забытья. И даже звучный голос она считает мороком, но все-таки на мгновение приоткрывает глаза и видит лишь мутное пятно стены, так как лежит спиной к тому, чьим гостем стала в эту ночь, а повернуть голову уже нет сил.
Она не тревожится за свою жизнь, так как осознание, что та может закончиться рано или поздно - всегда с волчицей. Сейчас ей тепло и уютно, так к чему тревожиться. Потому она снова смыкает веки, и засыпает, даже не зная, а просыпалась ли она на самом деле. Запах зайца, кого-то чужого, постороннего, свист ветра за стенами, все снова мешается в сон, и волчица улыбается этому сну, инстинктивно лишь глубже закапываясь в тряпку, в результате чего, та ложится ей на голову, и погружает в еще большую непроницаемую тьму.

Отредактировано Вороника (2023-08-30 20:37:46)

Все-таки, сон постепенно улетучивается, как бы Вороника не цеплялась за него, и за тепло приюта. Она недовольно перекладывает морду поудобнее, ерзает на боку, подгребает носом к себе тряпку, вот только все это не имеет смысла. Реальность возвращается неумолимо, и как бы волчице не хотелось оставить глаза закрытыми, те открываются сами собой, когда что-то не очень сильно ударяет ее в бок. Вороника приподнимает голову, та дрожит, из-за чего серое пятно стены скачет перед глазами. Голос доносится до нее вначале мутно, но постепенно становится яснее. Волчица тянет носом, все еще не оборачиваясь - кажется, владелец голоса собака. Что ж, и среди собак ей встречались добрые звери, да к тому же хотел бы напасть - напал, а пока, судя по интонациям, он и сам боится своего гостя.
- Прости меня за вторжение, - говорит Вороника стене, и начинает медленный процесс переворота. Она перекладывает передние лапы, рывком перекидывает тело с одного бока на другой и приземляется на тряпку, что слегка смягчает падение, и звук грохота костей, - к сожалению, я сейчас не могу покинуть твой дом, - продолжает она миролюбиво, разглядывая хозяина, насколько ей позволяет зрение. Вместо серых пятен - более яркие. Она ведет носом - запах зайца становится более четким и невероятно желанным, при всей своей тактичности, Вороника не может сдержаться от того, чтобы не сглотнуть слюну, откуда-то появившуюся в пересохшем горле, - позволь мне отлежаться, и я уйду, как только стихнет буря.
Она кладет голову на лапы, чтобы яркое пятно пса перестало прыгать перед глазами, и представляется, уже более оживленно:
- Меня зовут Вороника, и я нашла это место... Когда искала, где спрятаться от метели. Пожалуйста, не надо никого звать, я не хочу, не могу и не стану причинять тебе вреда, - она снова приподнимает дрожащую голову и указывает на свои тощие лапы, после чего снова опускает ее.

Яркое пятно приближается, и Вороника отползает в сторону, освободив хозяину его лежанку. Пол неприятно холодит, и все-таки он в разы теплее снега. В ответ на опасения хозяина, Вороника тихо смеется, в глазах ее загораются веселые искорки:
- Я не ем собак, - заверяет она пса, чуть поведя плечами, - я встречала среди них слишком много хороших, да и дурные не заслуживают такого обращения, не так ли? Ведь в нас общая кровь, - тихо замечает она, - нам только нужно вспомнить об этом.
Пятно становится еще ближе, теперь Вороника может различить очертания морды пса: темный нос, глаза, уши. Она осторожно протягивает морду, чтобы обнюхать собаку получше. От пса пахнет разным, однако, не все запахи знакомы волчице.
- Спасибо за гостеприимство, Чарлик, - Вороника чуть склоняет голову, в знак признательности, - мне не нужно много, так что, надеюсь, не слишком тебя стеснять.
На слова о везении, волчица утвердительно кивает и говорит убежденно:
- Иначе и быть не могло, ведь меня вели Отец и Мать, все делается их волей. Их волей я нашла этот дом... и их волей я встретилась с тобой, а не с волкодавом... - она снова тихо смеется, и потом, чуть помолчав, спрашивает, - что это за места? Я здесь впервые, пришла совсем недавно. 

Воронике достает ума смирить гордыню, и воспользоваться гостеприимством хозяина. Вернувшись на тряпку, она глубоко, удовлетворенно вздыхает, кладет голову на лапы и отвечает псу, глядя на него снизу вверх:
- Я не обманываю тебя, Чарлик, - мягко говорит она, - да ты и сам видишь, что я сейчас не в силах цапнуть за хвост даже саму себя. Однако, ты мудро поступаешь, ведя себя так осторожно, и все-таки... Спасибо за то, что приютил меня, не смотря на свои опасения. В конце концов, мир строится на тех, чье милосердие выше благоразумия...
Волчица прикрывает глаза, прислушиваясь к своему дыханию и к словам пса.
- У каждого своя судьба, - бормочет она, на фразу Чарлика о том, что тот не собирается никого переубеждать, но не прибавляет того, что своей судьбой считает именно речи, что должны привести к миру. Каждый творит добро по мере сил, но все связаны, так или иначе. Чарлик не дал ей замерзнуть, а она постарается изменить мир, вот и окажется, что Чарлик изменил мир.
- Вижу силуэты, движение... - Вороника отвечает на вопросы без тени раздражения, пес не первый, кто задает их, и его любопытство не обижает ее, - если поближе, то и цвета, правда плохо. В ясную погоду лучше. Выжила заботами и добром таких, как ты, - она слабо улыбается, - мир был добр ко мне. Отец и Мать, те, кто создали этот мир, и все в нем. - сейчас у Вороники не хватает сил на продолжительные разъяснения, - они ведут меня своей волей, вот и сюда привели. Но если ты о живых спутниках, то я одна, не думаю, что тебе стоит ожидать еще гостей, если на то не будет желания Отца и Матери.
Пока Чарлик говорит, Вороника переводит дыхание, лишь легкое движение ушей выдает ее внимание.
- Я из мест, что севернее отсюда, - отвечает она в свой черед, - очень далеких.
Чарлик уходит, и Вороника закрывает глаза. Больше всего ей хочется снова уснуть, но она не хочет обижать хозяина дома. А пес возвращается, и волчица шевелит носом, учуяв запах свежей добычи. Она вспоминает, когда ела в последний раз, в желудке поселяется ноющая боль, а пасть наполняется слюной, но волчица подавляет голод. Но все-таки, когда Чарлик предлагает долю добычи, Вороника кивает:
- Мне неловко обделять тебя, но я буду очень благодарна, если ты поделишься. Я не смогу вернуть тебе добычу, но я могу помочь тебе, если захвораешь, или твоим друзьям.

Чарлик рассказывает о судьбах тех, кто были милосердны, Вороника кивает головой в такт его словам.
- И все-таки, - подводит она итог речи пса, - я здесь, и ты не прогнал меня. У тебя доброе сердце, - замечает она с легкой улыбкой.
Следующий вопрос пса заставляет волчицу задуматься:
- На это сложно ответить, - начинает она наконец, помолчав немного, - я и сама не знаю до конца. Многие говорят, что судьба - это что-то предопределенное, но мне кажется это лишь множество дорог и встреч, нужное из которых мы выбираем сами... - она мотает головой, чтобы прогнать подступающую слабость, стискивает зубы, чтобы вернуть разуму ясность, - ты выбрал спрятать кость и ты ее нашел... Прости Чарлик, мне тяжело сейчас говорить много, но это хорошая тема. Когда я буду крепче, мы можем встретиться и поговорить снова.
Она смущенно улыбается, чувствуя некоторую неловкость, за отказ в ответах, однако, она знает, что Отец и Мать ничего не делают просто так, а потому, если ей суждено вести этот разговор с Чарликом, они встретятся снова. Были времена, когда Вороника яростно ввязывалась в подобные диалоги, сейчас же она предпочитает больше молчать, чем говорить.
- Не скажу за всех, - говорит она Чарлику, - я - верю. А в кого верят собаки? - спрашивает она в свою очередь с интересом.
- Меня изгнали, - отвечает Вороника честно, - я никого не виню, значит воля Отца и Матери были в том, чтобы я ушла. Значит они решили, что мне нужно выбирать из других путей.
Вороника принимает дар Чарлика, зажав ногу между дрожащими лапами и осторожно обгладывая мясо с бедра. Ей хотелось бы родиться травоядной, чтобы никто не умирал для того, чтобы она могла жить, но Боги распорядились так, как распорядились. Теплая плоть и кровь растекаются по языку, наполняя тело силой, согревая его изнутри. С каждым проглоченным кусочком из лап уходит дрожь, мутный взгляд чуть проясняется, и волчица уже может держать голову прямо. Удивительно, как быстро волки умеют оправляться от слабости, едва им подворачивается пища. Доглодав лапу до кости, Вороника чувствует себя уже намного лучше. Сытый желудок - живой волк, это ей давно известно.
- Что ж, - она пробует подняться на лапы, немного пошатывается, прежде чем принять устойчивое положение, ведет ушами, прислушиваясь к звукам снаружи, и садится напротив Чарлика - буря еще не стихла, я могу уйти сейчас, или переждать ее, если ты не против?