Земли стаи позади. Здесь не ходят патрули. Нет знакомых голосов. Почти нет чужих следов.
Есть только один след на виду, да и тот беспощадно заносит снегом. Дек уже с трудом его различает. Приходится останавливаться, подрывать снег носом, чтобы убедиться, что курс правильный. Потом волк срывается с места, но лапы предательски вязнут. Бежать уже не получается. Зверь упрямо плетётся вперёд, встречая боком и грудью взбесившийся ветер. С наветренной стороны шерсть покрылась ледяной коркой. Даже бесполезно отряхиваться, она намерзает вновь. Всклоченная, промёрзшая шерсть на затылке, на боках, на груди торчит во все стороны, как иглы и шипы. Среди всего этого ужаса живы только глаза. Горючая смесь ярости и тревоги даже не собирается тухнуть. Где он только не лазил, пока взял след - всё равно готов пройти ещё столько же. Мысли хорошенько прокипели и прогорели, утратив всякий смысл. В голове были не слова, не ругань, а... какой-то горький бульон. И горечь его хорошо слышна на языке.
Иногда просыпался разум. Он бил тревогу, спрашивая, почему Дек идёт один и куда он идёт, и что он потом собирается делать, если что-то случится? Деку нечего было отвечать, и он молчал. Тогда разум мстил, рассуждая о том, как легко попасть на завтрак медведю. Нормальные медведи, разумеется, давно спят, но ведь есть ненормальные! И мысли об этом лезут с больной настойчивостью. А ещё тут могут шататься своры голодных псов. Ну, это не считая непогоды. Можно просто сгинуть в снегу, бесследно. Найдут ближе к апрелю. Замечательные перспективы.
Поскрипывая зубами, Дек даже не думал отказываться от своей затеи. Да, метель была некстати, но ему просто некуда возвращаться без своей подопечной. Потеряв её, он теряет свою ценность в стае, он ни на что негодный мусор, которому следует уткнуться в землю носом и выть, пока какая собака не сжалится и не прикончит. Очень много, в общем, красочных мыслей у волка, когда разум просыпается и начинает их порождать. Но его надолго не хватает. Вскоре он утомляется и замолкает. Тонет в чёрной горькой жиже перекипевших чувств. Ярость и тревога, тревога и ярость.
Тогда в голове воцаряется тишина. Не считая свиста ветра, который забивает в ухо целые снежки. Дек пытается прижать ухо к голове, но тогда оно через время примерзает, и это особенно бесит. Дек на ходу пытается счесать корку рудиментарным когтем передней лапы, приходящимся весьма кстати в такой момент, но однажды делает это так небрежно и остервенело, что раздирает ухо до крови. Ничего, впрочем, нового. Нужно было лучше обсохнуть после того, как поскользнулся на водопое. Хотя, казалось, совсем чуть-чуть облило.
Что это там? Что это впереди?
Он видит ледяную гладь Великого озера, и расселину в каменистом береге. Он слышит запах... Доносит с порывами ветра. Едва уловимый. Тонкий. Не-ет. Призрачный. Волк принюхивается получше. Ещё и ещё.
Чужой запах.
Если бы глаза могли стать голубыми, они бы это сделали. Сердцу перехотелось биться. Волку показалось, будто он попал на самое дно холодных горных озёр, и там ему даже тепло - так похолодело внутри. Дек очнулся от собственного рыка: низкого, глухого, безумного. Что делать сейчас, выть? Выть? Звать стаю? Даже если услышат, то чем они заслужили это, на ночь глядя, идти в метель, чтобы расплачиваться за чужие ошибки. Нет уж. Зверь умолк. Шкура ходила буграми. Те шерстинки, которые ещё не примерзли на спине, вздыбились. Мало чего соображая, Дек направился к пещере, вслушиваясь, не происходит ли там чего.
Отредактировано Декадал (2021-03-15 09:21:17)