Ро выполняет свой долг ищейки почти фанатично, будто от этого зависит ее жизнь, что оказывается не столь далёким от правды; в еду для клана подойдёт что угодно – дохлая крыса в подворотне, подбитая птица, непонятные дурно пахнущие объедки, или даже трупы других собак. Пожиратели не брезгают тухлым куском, если тот кажется мало-мальски съедобным. Сама далматинка часто остается голодной, потому как просто не может переступить через себя.
Возможно, сожри она тогда своих мертвых щенков в лесу, сейчас ей было бы куда проще, но Ро упрямо стоит на своем, прослывая среди монстрах в собачьих шкурой «неженкой» и «слабачкой».
Проще тем, кто умеет охотиться. Ронья глядя на них потихоньку набирается опыта, собираясь в будущем предпринять такую попытку в лесу. Ее натуре претит всякое убийство, но иначе суке просто не выжить. Приходится жертвовать малым и надеяться, что когда-нибудь все самое страшное пройдет.
Завернув в очередную подворотню, убедившись загодя, что в ней она не повстречает других собак, пятнистая опускает чёрный нос к земле, тщательно обнюхивая заинтересовавший ее пятачок, ведущий нитями тухлятины к ближайшей помойке. Ничего съестного и безопасного для желудка там быть просто не могло. Собака тяжело вздыхает, собираясь повернуть назад и обследовать следующую на очереди узкую улочку, как ловит висячим треугольником уха едва различимый звук.
- Кто здесь? Покажись! – настораживается в один момент далматинка, ощущая как топорщится колючими иглами жёсткий короткий загривок; верхняя губа предупреждающе ползет вверх, оголяя крепкие клыки.
Она готова в любой момент напасть первой или дать деру, если предполагаемый оппонент окажется внешне опаснее и сильнее.

Отредактировано Ронья (2023-08-11 18:45:23)

Как и предполагает Ро, отыскать съестное в городе не представляется возможным, к тому же городские стены душат, наваливаясь своей неприятной серостью и впитавшимся в нее запахом копоти. Далматинка фыркает, легкой трусцой направляя подтянутый корпус собственного тела в сторону границы города, осторожно исследуя уже знакомую лесополосу. Там она и наталкивается неожиданно на подавшую голос незнакомку.
«Кажется даже кошки стремятся уйти от города подальше. Если бы не волки, живущие в лесу, могли бы не утратившие себя городские звери отыскать в недрах дикой чащи свое пристанище?» - облегчение оказывается куда сильнее ожидаемого ощущения; оно затапливает тело, заставляя чувствовать лёгкость и сформировавшийся в тот миг в глубине тревожной души покой. Далматинка не испытывает неприязни, как не испытывает страха, тем не менее, обращая карий взгляд на пушистую соседку, собака все еще осторожничает.
- Если мне тебя бояться нечего, то и ты меня в ответ не бойся, - отвечает бело-черная на свободном выдохе.
Ей совершенно незачем подозревать незнакомую кошку, особенно когда они обе находятся у самой кромки леса, куда Гриммель насколько она знает, выбирается из сторожки, расположенной в глубине леса крайне редко, предпочитая действовать на знакомой территории. Город мог стать безопасным местом от его неусыпной слежки за ней, однако в нем помимо аргентинца было кому угрожать жизни беззащитной суки. В прошлом ей удалось отпугнуть маниакального пса лишь однажды, когда тот обнаружил ее больной и на сносях.
Славное время, хоть и болезненное. С тех пор как она покинула обманчиво-безопасную чащу, окраина леса на границе с городом стала казаться отчего-то наиболее приемлемым для одиночных прогулок местом.
- То как ты меня назвала, - замечает негромко Ронья даже улыбаясь слегка. – Таких как я люди называли немножко иначе. Хотя за свою жизнь я не то, чтобы много далматинов встречала. Сейчас уже некому нас так называть. Мое имя Ронья. Представишься в ответ?
Вести диалог без внутреннего напряжения и прилагаемых на то усилий представляется глотком свежего воздуха. Сука садится возле дерева, с интересом поглядывая на редкого в собачьем городе зверя из-под полуприкрытых век.

Отредактировано Ронья (2023-09-21 12:16:24)